Когда автономия превратилась из прогагаузской в пророссийскую
7 апреля 2015 г.
• 11:14
Закон об особом правовом статусе Гагаузии в Молдове не функционирует. Работают лишь статьи о том, что у Гагаузии есть исполнительная и законодательная власти. Компетенции этих органов власти не прояснены четко.
Так считает глава молодежного центра "Пилигрим-Демо", гагаузский общественный деятель Михаил Сиркели. Он привел в пример закон о статусе Южного Тироля (Италия), который также как и Гагаузия (Молдова) является автономией.
"Закон Южного Тироля прописан более четко, в нем ясны компетенции региона по отношению к центру и наоборот. В Гагаузии есть 12-я статья, в ней шесть строк: Народное собрание (парламент Гагаузии - ред.) имеет право принимать законы в области образования здравоохранения, культуры и т.д. Но там не говорится, где начинаются компетенции Гагаузии и где они заканчиваются. По закону Гагаузия - политическая, финансовая, экономическая, языковая и культурная автономия", - приводит слова Сиркели издание GagauzMedia.
По словам эксперта, Гагаузская автономия была создана для сохранения языка и культуры гагаузов.
"Однако, гагаузский язык появился (скорее всего, эксперт словом "появился" обозначил начало более активного функционирования языка - ред.) здесь в конце 1980-х, когда образовалось движение Gagauz Halkı. Потом в Кишиневе возникает движение "Народный фронт", которое выступало за румынский язык. В Гагаузии в этом увидели угрозу. Это произошло не потому, что она (угроза) существовала, а потому что Кишинев и Гагаузия не общались", - сказал Сиркели.
Именно тогда, по его словам, в регионе резко меняется риторика: из прогагаузского он резко превращается в прорусский.
"За 40 лет население было сильно русифицировано. Оно увидело риск в том, что Молдова объединится с Румынией. Страхи возникли, и никто не попытался ничего объяснить. Тогда Молдове нужно было показать, что она умеет решать конфликты, так как страна тогда утверждалась на международной арене, а за плечами уже был неудачный опыт с Приднестровьем. В 1994 году конфликт был решен очень быстро. В Гагаузии поняли, что международной поддержки не будет, как это было в Приднестровье, и нужно соглашаться. Закон об особом статусе был принят, но каждый интерпретировал по-своему. В Кишиневе его восприняли так: мы вам дали автономию, но мы в любом случае ее реализовывать не будем. Мы вообще мастера в Молдове говорить одно, а подразумевать другое. Нет диалога", - пояснил Сиркели.
По словам эксперта, автономия может полноценно существовать лишь в правовом государстве.
"Гагаузская автономия - это лакмусовая бумажка - некий индикатор того, как функционирует правовое государство. Подобные автономии могут существовать только в государстве с хорошо организованной правовой системой. Потому что у таких автономий нет возможности решать вопросы силовым способом. У них есть закон, с которым они могут пойти в суд. И если суд работает нормально, то автономия может защитить свои коллективные права. Только в Евросоюзе мы можем видеть функционирование автономий, потому что в ЕС функционирует правовая система", - заключил Сиркели.
Так считает глава молодежного центра "Пилигрим-Демо", гагаузский общественный деятель Михаил Сиркели. Он привел в пример закон о статусе Южного Тироля (Италия), который также как и Гагаузия (Молдова) является автономией.
"Закон Южного Тироля прописан более четко, в нем ясны компетенции региона по отношению к центру и наоборот. В Гагаузии есть 12-я статья, в ней шесть строк: Народное собрание (парламент Гагаузии - ред.) имеет право принимать законы в области образования здравоохранения, культуры и т.д. Но там не говорится, где начинаются компетенции Гагаузии и где они заканчиваются. По закону Гагаузия - политическая, финансовая, экономическая, языковая и культурная автономия", - приводит слова Сиркели издание GagauzMedia.
По словам эксперта, Гагаузская автономия была создана для сохранения языка и культуры гагаузов.
"Однако, гагаузский язык появился (скорее всего, эксперт словом "появился" обозначил начало более активного функционирования языка - ред.) здесь в конце 1980-х, когда образовалось движение Gagauz Halkı. Потом в Кишиневе возникает движение "Народный фронт", которое выступало за румынский язык. В Гагаузии в этом увидели угрозу. Это произошло не потому, что она (угроза) существовала, а потому что Кишинев и Гагаузия не общались", - сказал Сиркели.
Гагаузия стала прорусской...
Именно тогда, по его словам, в регионе резко меняется риторика: из прогагаузского он резко превращается в прорусский.
"За 40 лет население было сильно русифицировано. Оно увидело риск в том, что Молдова объединится с Румынией. Страхи возникли, и никто не попытался ничего объяснить. Тогда Молдове нужно было показать, что она умеет решать конфликты, так как страна тогда утверждалась на международной арене, а за плечами уже был неудачный опыт с Приднестровьем. В 1994 году конфликт был решен очень быстро. В Гагаузии поняли, что международной поддержки не будет, как это было в Приднестровье, и нужно соглашаться. Закон об особом статусе был принят, но каждый интерпретировал по-своему. В Кишиневе его восприняли так: мы вам дали автономию, но мы в любом случае ее реализовывать не будем. Мы вообще мастера в Молдове говорить одно, а подразумевать другое. Нет диалога", - пояснил Сиркели.
Только Евросоюз
По словам эксперта, автономия может полноценно существовать лишь в правовом государстве.
"Гагаузская автономия - это лакмусовая бумажка - некий индикатор того, как функционирует правовое государство. Подобные автономии могут существовать только в государстве с хорошо организованной правовой системой. Потому что у таких автономий нет возможности решать вопросы силовым способом. У них есть закон, с которым они могут пойти в суд. И если суд работает нормально, то автономия может защитить свои коллективные права. Только в Евросоюзе мы можем видеть функционирование автономий, потому что в ЕС функционирует правовая система", - заключил Сиркели.
